Корсары Южных морей - Страница 61

– Смерть предателям!

– Да у них полные карманы английских фунтов!

– Подлецы!

– Вздернуть их на рее!

Наконец четверо несчастных, осыпаемые щедрыми ударами, оказались на палубе корвета.

Каменная Башка и Малыш Флокко от души расхохотались. В первом из наемников они узнали весельчака-солдата, над которым они сыграли неплохую шутку во время осады Бостона.

– Эге, приятель Ульрих, неужто вы не узнаете своего щедрого папашу? – закричал Каменная Башка.

Услышав знакомый голос, немец кинулся к морякам в ноги и, воздев руки к небесам, завопил:

– Папаша! Они хотят меня вешать!

– Это в Бостоне я был твоим папашей. А здесь не видать тебе копченых сарделек и пива!

Властным жестом Каменная Башка приказал матросам оставить в покое четверых полумертвых от страха пленников. В этот момент на палубу вышли сэр Уильям и его верный старпом.

– Что такое? Бунт на борту? – спросил баронет, схватившись за рукояти тяжелых пистолетов, которые всегда носил за поясом.

Заметив четверых наемников, которых крепко держали моряки, он изумленно спросил:

– Каменная Башка! Что делают эти немцы на борту моего судна?

– Я и сам удивлен не меньше вашего, капитан. Среди этих румяных тевтонцев, набитых сардельками и пивом, есть и наш старый знакомец.

– Кто же?

– Папаша! – закричал вдруг немец, попытавшись вырваться из рук матросов.

– А! Солдатик, которого ты поил скорпионьей настойкой! – со смехом воскликнул Корсар.

– Он самый, капитан. Славно мы тогда повеселились! А как наш Кок расхваливал эти бутылки!

– Закупоренные еще его пьяницей-отцом пятнадцать лет назад! – добавил Малыш Флокко. – Хозяин таверны был тот еще плут.

– Не обижай Кока! Если бы не он, не видать бы тебе больше нашего корвета!

– Кончайте болтать! – нетерпеливо прервал их Корсар. – Что делают немцы на моем судне? Они здесь что-то затевали, не так ли, любезный Ульрих?

– Позвольте доложить, как все было, – выступив вперед, сказал плотник.

– Говори, да побыстрее!

– Чинил я перегородку на носу корвета, как вдруг они словно из-под земли выросли! Мне показалось, они возились с нашей Святой Барбарой.

– Во имя всех копченых сарделек! – воскликнул Каменная Башка. – Хотели нас подорвать!

– Помолчи, неугомонный болтун! – сказал Корсар. – Итак, любезный Ульрих, позвольте спросить, чтó вы и ваши спутники делали в трюме моего корвета?

– Говори, Пивное Брюхо! – вмешался бретонец, который не мог помолчать и пяти минут.

Побледневший как полотно бедняга-наемник взмахнул руками, будто призывая Небеса в свидетели, и, запинаясь, пролепетал:

– Я спрятаться, чтобы попасть домой. Хватит воевать.

– И ты решил спрятаться на моем корабле? – спросил Корсар.

– Труких я ночью не фитеть.

– Какой ночью?

– Фо время помпартирофки форта Молтри.

– Но как ты здесь оказался?

– Я плыть на «Пристоле».

– Это то судно, что мы разнесли своими снарядами?

– Ja, папаша.

– Вот ведь плут! – воскликнул Каменная Башка, потрясая кулаками. – Это мой-то капитан тебе папаша? Да кто ты такой? Наследник прусских принцев?

– А ты, папаша? – пробормотал бедолага.

– Меня-то называй как хочешь, любезный! Я не баронет…

– Успокойся, старик! – прикрикнул на него Корсар.

– Если я старик, то бросьте меня в море, – отвечал бретонец. – Гром и молния! Вот как благодарят верных моряков, которые столько раз рисковали шкурой ради своего капитана!

– Добрый старый пеликан, – мягко сказал сэр Уильям, – чем болтать, лучше бы сходил и проверил, не заложили ли эти господа взрывчатку в трюм.

– Тысяча…

– Толстобрюхих немцев! – продолжил за него Малыш Флокко, спускаясь в трюм вслед за боцманом и несколькими моряками с факелами в руках.

Корсары понимали, что в любой момент «Громовержец» может взлететь на воздух. Даже мистер Говард и тот побледнел и напряженно взглянул на сэра Уильяма, будто спрашивая, не настали ли для корвета последние минуты. Однако баронет, не теряя спокойствия, схватил немца за плечо и, усадив на лафет пушки, угрожающе сказал:

– Выкладывай все, что знаешь, Ульрих, или еще до восхода солнца будешь болтаться на рее. У нас на борту палач из Бостона… Кажется, ты узнал его.

– Ja, ja.

– Так говори же, если тебе дорога собственная шкура!

– Яа хотеть фернуться Германия. Яа уже сказать.

– Но «Громовержец» не идет в Европу.

– Фсе равно. Я хотеть пежать ис Америки.

– И ты утверждаешь, что проник на судно…

– Во время помпардирофки.

– С тремя товарищами?

– Ja, ja.

– И ты спрятался в трюме? Что ж, пой, птичка. Мне доложили, что твои карманы набиты золотом. Англичане не слишком щедро платят немецким наемникам. А ну-ка, выворачивай карманы! – приказал Корсар, достав из-за пояса один из пистолетов.

Испуганный наемник немедленно вывернул карманы, и золотые монеты английской чеканки дождем посыпались на палубу.

– Теперь вы! – распорядился Корсар.

Немного поколебавшись, побледневшие наемники тоже вывернули карманы, полные английского золота.

В этот самый момент Каменная Башка, Малыш Флокко да еще два десятка моряков вылезли из люка на палубу. Среди сыпавшихся богохульств баронету удалось различить лишь одно слово:

– Бомба!

– Всем молчать! – распорядился Корсар. – Взгляните на наших гостей – им не суждено увидеть восхода солнца… Каменная Башка, говори, в чем дело! Быстро!

– Бомба, мой капитан!

– Где?

– Из лафета Святой Барбары торчит шнур почти два метра длиной! Проклятье! Они хотели, чтобы мы взлетели на воздух!